Хроника - Страница 128

128

Оставшиеся люди, сильно этим напуганные, тайно отправили к польскому князю послов, которые поведали ему о тяжести совершенного преступления и просили его избавить их от страха перед будущим. Тот, охотно их выслушав, вскоре через верного гонца потребовал от своего родича прийти к нему с небольшой свитой в некий замок для переговоров с глазу на глаз о делах, касающихся их общей выгоды. Последний, тут же согласившись, прибыл к дяде в условленное место и поначалу был им с любовью принят; но на следующую ночь ему выкололи глаза и отправили в длительное изгнание. На следующий день Болеслав, быстро поспешив к Праге, был введен [в город] его жителями, всегда радующимися новой власти, и единодушно провозглашен государем. Итак, когда усиливается могущество светской власти, возрастает и неуступчивость неукротимого ума.

Король, по слухам узнав обо всем этом, перенес [весть] с достойной величия покорностью духа, приписывая все неудачи, случившиеся в его время в королевстве, своим грехам. Итак, скрыв свое негодование, что казалось ему наиболее подходящим, он отправил к Болеславу послов, уведомляя его, что если он желает получить с его милости по старинному обычаю недавно занятую им землю и во всем ему верно служить, то он выполнит его желание, если же нет - с оружием выступит против него. Однако Болеслав презрел это предложение, хоть оно было и справедливо, и искусно составлено. Король по обычаю своих предшественников с честью отпраздновал праздник Пасхи в Кведлинбурге. Он тогда, не обращая внимания на нечестивую дерзость Болеслава и пособничество Генриха, веселился со своими друзьями, как и подобало в столь великий праздник. Там же он почтил королевскими подарками и по-отечески утешил вернувшихся из неудачного похода герцогов Отто и Эрнста. Он также милостиво принял послов редариев и лютичей и, укротив их, до сих пор мятежных, сладостью подарков и любезностью обещаний, превратил из врагов в друзей.

По прошествии нескольких дней аббатиса Адельгейда, вняв настойчивым просьбам, опять пришла вместе с королевой в Кведлинбург и приняла участие в празднестве св. Сервация.

После этого [король] справил в Мерзебурге молитвенные дни, когда ему сообщили об открытом мятеже князя Болеслава и маркграфа Генриха. Грядущую Троицу он отпраздновал в Хальберштадте. После этого, отправившись в Баварию, он решил победить сперва маркграфа Генриха, а затем расстроить заговор. Он узнал также об иной дерзости, а именно: Эрнст, недавно им награжденный, и господин Бруно, брат этого короля, вошли в сговор с Генрихом. Поэтому, собрав отовсюду своих вассалов, король вступил в августе в земли названного графа и разорил их.

Отец этого маркграфа часто выступал против отца короля, оказывая верное содействие партии императора, как сам он утверждал, ради клятвенно скрепленной милости; да и [Генрих] был верен последнему Оттону до самой его кончины и энергично сражался за своего господина вплоть до этого несчастного времени. Но королю в глубине души было известно об этом недобром к нему отношении и о ненависти со стороны отца [Генриха] и его самого. Но он ради любви Христовой, конечно, оставил бы это безнаказанным, если бы не узнал, что тот столь сурово и открыто выступил против него вместе с другими его врагами. И хоть кажется, что Генрих один виноват в этом преступлении, все же он не начал бы этого дела без совета других. А так как предательство в этом [мире] считается великим позором, он предпочел лучше скрыть это в своей печальной душе, чем увеличивать свой позор бедами других; из-за этого тот, кто ранее стремился мужественно защищать свое отечество от врага, теперь дал тому возможность его грабить. Болеслав тайно отправил ему помощь, впрочем, бесполезную.

Когда король пришел в место под названием Херсбрук, Магнус, воин Генриха, захватил со своими людьми королевскую казну, доставленную туда ранее; разделив ее между собой, они, веселые, вернулись в город Аммерталь. Король, преследуя их, осадил [город]; расставив осадную технику, он через верных посредников заставил их просить о сохранении им одной лишь жизни в обмен на возвращение добычи и сдачу города. Разрушив его до основания и разделив между своими множество поляков, король отправился оттуда к замку Кройсен, в котором Букко должен был охранять свою госпожу Гербергу, жену Генриха, вместе с детьми. Генрих между тем, напав на [осаждающее] войско извне, одних ранил, а других, неосторожно собиравших корм для лошадей, убил. Чтобы впредь не допустить подобного, король предусмотрительно выставил 400 рыцарей, чем вынудил врага отступить в удаленную долину. Его, разбившего там лагерь, выдал стражам невоздержанный язык одного из крестьян. У стремясь туда в знойный полдень тайными тропами, они, как только увидели палатки, громким криком «кирие элейсон» созвали своих товарищей, чем обратили в бегство врагов, бросивших там все свое добро; схвачен был только Эрнст. В печали возвращаясь назад, они все же обрадовали своих товарищей; пленник был представлен королю и приговором судей осужден на смерть, но благодаря смиренному заступничеству Виллигиза, архиепископа Майнцского, король его освободил за соответствующий выкуп.

Услышав о бегстве своего маркграфа, граф Букко был охвачен тяжким горем и просил совета у союзников - что ему теперь следует делать; и получил от них различные советы. Так, одни говорили, что ради обещанной своему господину верности и вечных упреков в трусости им надлежит скорее умереть, чем с таким позором сдать королю город; пока жив их господин, всегда следует надеяться на его помощь. Другие же, рассуждавшие более здраво, утверждали, что как трудно противиться бурному потоку, так же трудно или невозможно побежденному получить прощение у могущественного мужа; они заявляли, что им, пока они невредимы и не отягощены ранами, следует добиваться у короля разрешения уйти вместе со своей госпожой, гостями и прочим добром. Следуя их совету, Букко переговорил с

128