Хроника - Страница 75

Около этого времени король Оттон, услышав о смерти епископа Регенсбурга, отправился туда; во сне же ему было указано, чтобы он не давал епископство никому иному, кроме того, кто первым выйдет ему навстречу. На следующий день, на рассвете, король без ведома монахов пришел с небольшой свитой в монастырь св. мученика Эммерамма и, тихо постучав в ворота, был впущен неким Гунтером, бодрствующим стражем церкви и во всех отношениях почтенным отцом. Пристально посмотрев на него, [Оттон] сначала подошел к нему для приветствия, а затем обратился с такими словами: «Что ты хочешь дать мне, брат, если получишь епископское достоинство.». Старец на это, улыбнувшись, ответил: «Мои башмаки». Когда же он вместе с прочей братией пришел в [Собор] св. Петра для избрания епископа, король, рассказав всем о своем сне и последующем событии, по совету духовенства и всего народа поставил его епископом. Получив посвящение, Гунтер занимал должность всего 6 месяцев, после чего его поразил тяжкий недуг; когда ему стало чуть лучше, он, взяв в руку пепел, обозначил знаком святого креста то место, где хотел бы уйти из этого мира; а затем лег на землю и, блаженный, пропел следующую песнь блаженного же Иова: «Слухомуха слышал я о тебе, Господи, и т. д.». И тотчас, сделав со слезами исповедь, он испустил дух. И исполнилось в нем то, что предшественник его в этой должности предсказал ему: «Ты будешь, брат, вторым после меня править этой церковью; но лишь малое время ты проживешь, когда Бог в милосердии своем тебя увенчает». Ведь, пока он был в странствии, он всегда желал следовать Божьей воле.

Я привел этот [рассказ] для того, чтобы показать, что милость неба часто открывала императору то, что ей угодно сделать на земле. Когда он услышал о смерти этого отца, он велел, чтобы ему наследовал Микаэль. Долгое время он прекрасно управлял вверенной ему [паствой], а когда в восточные земли опять вторглись венгры, вместе с прочей баварской знатью вышел, чтобы их отразить. Но, когда между ними началось сражение, наши - о ужас! - были побеждены и разбиты. Епископ же, потеряв ухо и имея раны в других частях тела, укрылся среди убитых, словно мертвый. Лежавший рядом с ним вражеский воин, увидев, что он один остался жив и избежал вражеских козней, схватил копье и попытался его убить. [Епископ] тогда, обретя поддержку в Господе, после долгой и тяжелой борьбы, вышел победителем и поразил врага, а затем, преодолев в пути многие трудности, достиг наконец знакомых пределов. Это доставило большую радость его пастве и всем, верующим во Христа. Всем духовенством он был встречен как отличный воин, оставшись добрым пастырем для народа. Ибо увечье послужило ему не к позору, а к еще большему почету.

Огненный камень, словно масса раскаленного железа, упал на западе; был также виден дракон.

A.953

Рождество Господне король отпраздновал во Франкфурте; отправившись оттуда в Эльзас, он передал своей теще Берте, матери госпожи Адельгейды, аббатство в Эрштейне. Тайно возникшие против него умыслы и планы уже тогда стали выходить на свет, и открылось все, что каждый из них хранил в своем сердце; ибо когда он вернулся из Эльзаса, собираясь праздновать Пасху в Ингельхайме, его сын Лиудольф и герцог Конрад, склонив на свою сторону недостойных сторонников, и особенно юношей из Франконии, Саксонии и Баварии, составили заговор и укрепляли, насколько смогли, крепости-замки для будущего восстания. Ибо они уже не скрывали то, к чему стремились, но открыто демонстрировали признаки мятежа.

Итак, король, придя в Ингельхайм и имея при себе малое количество верных людей, посчитал невозможным для себя праздновать Пасху среди явных врагов и удалился оттуда в Майнц; там, долгое время ожидая у ворот, - иначе, чем то подобало королю, ибо архиепископ Фридрих уже вступил в сговор [с мятежниками], -он едва добился допуска в город. Владыка, который согласно обычаю вел перед Пасхой строгий образ жизни вместе с иеремитами и отшельниками, будучи призван, принял короля в Майнце и прислуживал ему там какое-то время. Туда к нему прибыли с притворным, как выяснилось позже, смирением Лиудольф и Конрад, говоря, что они не сделали против него ничего дурного; однако не отрицали, что схватили бы его брата Генриха, если бы тот пришел в Ингельхайм на Пасху. Король, восприняв это спокойно и невозмутимо, отбыл на корабле в Кёльн; отправившись оттуда далее, он отпраздновал Пасху в Дортмунде.

После Пасхи, соединившись с верными ему людьми, он возвратился в Кёльн, где навстречу ему вышел епископ Меца, на которого Лиудольф и Конрад, казалось, возлагали большие надежды и которому [больше всего] доверяли, а также все лотарингцы, за исключением немногих, тяготевших к разбою и грабежу; он радушно и с любовью принял их, отпавших от его врагов и явившихся к нему, и соединил их, крепких и надежных, в своей верности. Уладив это, он прибыл в Саксонию, был там пристойно, с материнской радостью и должной заботой, принят, и вновь с величием обрел на родине королевскую власть, которую едва не потерял во Франконии.

Воодушевленный присутствием друзей и собственного народа, он объявил договор недействительным, заявив, что заключил его по принуждению; Лиудольфу и Конраду было велено или выдать для наказания виновников преступления, или самим считаться врагами государства. Тогда владыка Фридрих вступился за прежний договор, якобы заботясь о мире и согласии. Из-за этого он стал подозрителен королю и подвергся презрению со стороны друзей и советников короля. Мы полагаем, что никоим образом не следует нам судить о нем необдуманно; но то, что мы о нем знаем, - что он велик был в молитвах, [читая] их днем и ночью, велик щедростью при раздаче милостыни и, особенно, проповедью слова [Божьего], - мы считаем недостойным замалчивать; впрочем, о делах, подлежащих наказанию, судит Господь.